— А хоть бы твой Вяземский! — отвечал Басманов, не
опуская очей перед царским взором. — Да, — продолжал он, не смущаясь грозным выражением Иоанна, — тебе, видно, одному неведомо, что когда он бывает на Москве, то по ночам ездит в лес, на мельницу, колдовать; а зачем ему колдовать, коли не для того, чтоб извести твою царскую милость?
Мелькая, рисовался на стекле
И исчезал. На площади пустынной,
Как чудный путь к неведомой земле,
Лежала тень от колокольни длинной,
И даль сливалась в синеватой мгле.
Задумчив Саша… Вдруг скрипнули двери,
И вы б сказали — поступь райской пери
Послышалась. Невольно наш герой
Вздрогнул. Пред ним, озарена луной,
Стояла дева,
опустивши очи,
Бледнее той луны — царицы ночи…
Неточные совпадения
Он было возвел на них истомленные
очи, но татарка сказала ему одно слово, и он
опустил их вновь в открытые страницы своего молитвенника.
И она
опустила тут же свою руку, положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в
очи. И пусть бы выразило чье-нибудь слово… но не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы, ниже́ того умиленного чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы.
Долу
опустим померкшие
очи.
Но все стихло. Лодка поворотила и стала огибать выдавшийся берег. Вдруг гребцы
опустили весла и недвижно уставили
очи. Остановился и пан Данило: страх и холод прорезался в козацкие жилы.
Иногда вдруг легкая усмешка трогала ее алые губки и какое-то радостное чувство подымало темные ее брови, а иногда снова облако задумчивости
опускало их на карие светлые
очи.
— Почто такая милостыня? — сказал слепой,
опуская места своих
очей и ища, казалося, мысленно вообразити себе то, что в горсти его лежало.
И рассказывала мне она, как однова стояла она в церкви божией, в великом сокрушении о грехах своих, а
очи, будто по недостоинству своему, к земле
опустила… и вдруг слышит она вблизи себя некий тихий глас, вещающий: «Мавро!
Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на молодых:
Невеста
очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий князь благословеньем
Дарует юную чету.
— Прощай, матушка
Ока!.. — сказал Глеб, бессильно
опуская на грудь голову, но не отнимая тусклых глаз своих от окна. — Прощай, кормилица… Пятьдесят лет кормила ты меня и семью мою… Благословенна вода твоя! Благословенны берега твои!.. Нам уж больше не видаться с тобой!.. Прощай и вы!.. — проговорил он, обращаясь к присутствующим. — Прощай, жена!..
Но рыбак сделал вид, как будто не слыхал последних слов Акима: он тотчас же отвернулся в сторону,
опустил на землю верши и, потирая ладонью голову, принялся осматривать
Оку и дальний берег.
Василий часто
опускал топор, садился на корточки и, толкнув дверь, устремлял глаза в сени, из которых можно было обозревать часть двора и ворота, выходившие на
Оку.
Скажи-ка, берегла ль ты мое добро без меня, целы ль товары мои!» Я молчу,
очи на грудь
опустила; лицо стыдом, как полымем, пышет.
Вот взглянула молодая вдова на Алексея, сама зарделась, как маков цвет, и стыдливо
опустила искрометные
очи…
Сверкнули
очи Манефы, сдвинулись брови. Легкая дрожь по губам пробежала, и чуть заметная бледность на впалых щеках показалась. Поспешно
опустила она на глаза креповую наметку.
Потупила
очи Манефа и торопливо
опустила на них креповую наметку.
Но,
очи грустно
опустивИ наклонясь над крутизною,
Ты молча смотришь на залив,
Окружена зелёной мглою…
Опустив голову и потупив
очи, ничего никому не говорила в ответ мать Манефа. Ко всему видимому и слышанному, казалось, относилась она совсем равнодушно.
Лишь один из них, из опричников,
Удалой боец, буйный молодец,
В золотом ковше не мочил усов;
Опустил он в землю
очи темные,
Опустил головушку на широку грудь —
А в груди его была дума крепкая.
Пришли. Уселись. Глянули старцы друг другу в
очи и, нахлобучив камилавки,
опустив главы долу, повели благочестную беседу.